дурак дураку рознь, а мне мороженое, пожалуйста!
Пишет Гость:
29.04.2009 в 20:54
ООС чуйства любви, депривация здравого смысла, инверсия пола.
Caveat emptor, все такое.
- Я люблю его, Мартин. Я так его люблю.
У Белки сочные бордовые губы, кажется, прокуси их – во рту останется вкус переспелой вишни.
У Белки туфли на высоченном каблуке – такие же бордовые, лакированные.
Тонкие ремешки обнимают лодыжки, затянутые в бежевую сетку.
Белка мнет губами фильтр сигареты и рассеянно улыбается.
- Обойдемся без поучений, Мартин, - говорит она. – В этой истории нет морали. Она глубоко аморальна. Пьем кофе – и за кольцами.
- Меня бесит, что именно ты покупаешь кольца, - честно отвечаю я. – И что, он будет носить кольцо, которое ты купила?
- Меня бесит, что это кольцо, - говорит Белка. – Будь моя воля, это был бы золотой обручальный ошейник с шипами внутрь. С пет-контролем.
- Позволь спросить, как ты собираешься с ним трахаться? – спрашиваю я.
Когда я смотрю на Белку, мои мысли приобретают определенную направленность, и этого не изменить.
Я хочу толкнуть ее на столик, задрать серую узкую юбку, стащить чулки и отодвинуть трусы в сторону. Там внутри горячо и влажно, достаточно раздвинуть щель пальцами – и Белка выгнет спину, вцепится руками в борта столика.
Дело в том, что пизда Белки умнее, чем сама Белка.
Белка говорит – «Да я вообще не собираюсь с ним трахаться».
Пизда Белки говорит – «Засади мне поглубже».
Белка говорит – «Я хочу обладания в более широком смысле этого слова».
Пизда Белки говорит – «Выеби меня, о, выеби же меня».
Белка говорит –
- Кофе по-восточному и стакан негазированной воды.
Я говорю –
- Апельсиновый сок со льдом.
Если бы я мог, я бы залез в этот стакан с головой.
- Ты тупая фригидная стерва, - говорю я.
- Есть такое дело, - Белка смеется.
Когда Белка смеется, ее грудь качается, и маленькая перламутровая пуговичка на белой блузке тоже качается, вот-вот выскользнет из петли.
Ощущения обостряются, если прислушаться, можно даже услышать, как соски Белки трутся о бюстгальтер.
- Как ты вообще собираешься жить с пидарасом? – спрашиваю я.
Мой голос ровный, мой голос неестественно ровный.
Я возбужден настолько, что мне становится больно.
- Я думаю, он будет моим лучшим другом, - смеется Белка и небрежно машет рукой.
Я говорю себе – «Тупая фригидная стерва».
Я представляю себе, что ее ноги широко раздвинуты и согнуты в коленях.
Я думаю о том, как из ее влагалища течет смазка вперемешку с моей спермой.
Официант приносит нам немного влаги в стекле и фарфоре.
Белке – кофе и воду, мне – апельсиновый сок.
Белка вытряхивает из сумки пластиковые конвалюты с таблетками и начинает ловко выщелкивать из них разноцветное драже.
Витамины, антидепрессанты, психостимуляторы, противозачаточные.
- Даосские пилюли бессмертия, - подмигивает мне Белка.
- Завтрак экстрасенса, - улыбаюсь я.
- Ты хотел бы жить вечно, Мартин? – подмигивает мне Белка.
- Смотря с кем, - улыбаюсь я.
За соседним столиком сидят молодые мамочки и оживленно беседуют.
Дети носятся по открытому кафе, задевая стулья и радостно визжа.
Если приглядеться, утро мамочек начинается с алкоголесодержащих коктейлей.
Утро Белки начинается с релаксирующей музыки и запаха цветочных благовоний.
Вечером мы танцуем под Коэна, опрокидывая бокалы с вином, стоящие на ковре, на груду сброшенной одежды.
- Он обнял меня, - говорит Белка. – Вытащил спицы из узла, сначала одну, потом другую, медленно и отстраненно, и уткнулся лицом в мои волосы. Потом мы долго молчали.
- Сногсшибательно, - говорю я.
Нет, не так.
Я говорю –
- То, что его дрючат в задницу другие мужики – это что, делает его совершенным?
Темные волосы Белки зачесаны назад и собраны в тяжелый узел спицами.
- Это что, делает его для тебя привлекательным? – говорю я.
- А ты попробуй, - насмешливо кривит губы Белка.
Ядовитая дрянь, даосские пилюли бессмертия нового времени исчезают у нее во рту.
Влажно и сладко, растворяясь и стирая яркую оболочку, скользят по ее горлу вниз.
Я молчу, глядя, как она молча глядит на меня.
- Я правда люблю его, Мартин, - устало говорит Белка.
- Правда? – спрашиваю я.
- Правда, - кивает она. – Сегодня мне снилось, что он раздевает меня. Снимает с меня фату и свадебное платье, это ощущение, белый атлас скользит по коже и крючки расстегиваются один за другим…
Белкино свадебное платье расстегивается на спине, и на нем действительно старомодные крючки вместо молнии. А под платьем – кружевное белье и тонкие чулки.
Мы никогда не доходим до чулок, длинные гладкие белкины ноги, затянутые в белоснежное кружево, лежат у меня на плечах, а сама Белка сидит на подоконнике, крепко в него вцепившись, и я зажимаю ей рот рукой, я двигаюсь все быстрее и быстрее.
Я двигаюсь все быстрее и быстрее.
Белка выгибается и бьется головой об оконную раму.
- Может, тебе просто хочется замуж? – спрашиваю я. – Мама говорит, что у тебя тот самый возраст, когда хочется замуж.
- Не-а, - отвечает Белка. – Сам знаешь, все, что говорит мама, нужно делить на пять.
- У тебя крыша поехала от твоих таблеток, - предполагаю я.
- Горячо, Мартин, горячо, - отвечает Белка.
- Все это время ты просто имитировала оргазм, - предполагаю я.
- Обжигающе горячо, - отвечает Белка.
- Зачем? – спрашиваю я.
- Я тебе соврала, - медленно говорит Белка, глядя за мое плечо. – Только что.
- Зачем? – спрашиваю я.
- Привет! – кричит Белка и машет рукой, глядя за мое плечо. – А мы за кольцами с Мартином собрались!
Я оборачиваюсь, мне кажется, что я – ржавый, морально устаревший Терминатор, моя шея поворачивается со скрипом.
Я оборачиваюсь, мне кажется, что я – ненависть.
Мне нечем дышать в этом море разлитой желчи.
- Мне сегодня снилось, что идет дождь, - говорит не мне Белка.
Этот-Урод присаживается за наш столик.
- Погода портится, - говорю я Белке. – Допивай быстрее кофе, и пойдем.
- Заказать тебе кофе? Мне звонила Ирма, она ждет нас сегодня в гости, - говорит не мне Белка.
Этот-Урод отрицательно качает головой.
Он смотрит на меня.
У него светлые волосы и прозрачные глаза, в них отражается стакан с апельсиновым соком.
- Знаешь, Белка, я хотел тебе сказать… - говорит он.
Белка закуривает.
Белка курит сигареты с ментолом.
Белка подкуривает только от спичек.
Когда мы прятались от родителей, когда мы учились в старших классах и начинали курить, под рукой у нас были только спички и дешевые сигареты, которые курил наш дедушка.
Но я уже давно не курю, а моя сестра… возможно, она считает, что это стильно?
Кубики льда в моем стакане трескаются и растворяются в оранжевом нектаре.
«Я люблю тебя, я так тебя люблю», - отстраненно думаю я, глядя на тревожные морщинки, ложащиеся на спокойное лицо Белки.
- На самом деле я люблю другого человека, - говорит Этот-Урод.
- Я знаю, - отвечает Белка.
Ветер швыряет табачный дым в мое лицо, и я откидываюсь на спинку пластикового кресла.
- В этой истории нет морали. Она глубоко аморальна, - говорит Белка. – Пьем кофе – и за кольцами?
Она допивает кофе, а я достаю жевательную резинку, глядя, как она убирает сигареты и спички в сумку.
У нее вкус переспелой вишни и ментола.
URL комментарияCaveat emptor, все такое.
- Я люблю его, Мартин. Я так его люблю.
У Белки сочные бордовые губы, кажется, прокуси их – во рту останется вкус переспелой вишни.
У Белки туфли на высоченном каблуке – такие же бордовые, лакированные.
Тонкие ремешки обнимают лодыжки, затянутые в бежевую сетку.
Белка мнет губами фильтр сигареты и рассеянно улыбается.
- Обойдемся без поучений, Мартин, - говорит она. – В этой истории нет морали. Она глубоко аморальна. Пьем кофе – и за кольцами.
- Меня бесит, что именно ты покупаешь кольца, - честно отвечаю я. – И что, он будет носить кольцо, которое ты купила?
- Меня бесит, что это кольцо, - говорит Белка. – Будь моя воля, это был бы золотой обручальный ошейник с шипами внутрь. С пет-контролем.
- Позволь спросить, как ты собираешься с ним трахаться? – спрашиваю я.
Когда я смотрю на Белку, мои мысли приобретают определенную направленность, и этого не изменить.
Я хочу толкнуть ее на столик, задрать серую узкую юбку, стащить чулки и отодвинуть трусы в сторону. Там внутри горячо и влажно, достаточно раздвинуть щель пальцами – и Белка выгнет спину, вцепится руками в борта столика.
Дело в том, что пизда Белки умнее, чем сама Белка.
Белка говорит – «Да я вообще не собираюсь с ним трахаться».
Пизда Белки говорит – «Засади мне поглубже».
Белка говорит – «Я хочу обладания в более широком смысле этого слова».
Пизда Белки говорит – «Выеби меня, о, выеби же меня».
Белка говорит –
- Кофе по-восточному и стакан негазированной воды.
Я говорю –
- Апельсиновый сок со льдом.
Если бы я мог, я бы залез в этот стакан с головой.
- Ты тупая фригидная стерва, - говорю я.
- Есть такое дело, - Белка смеется.
Когда Белка смеется, ее грудь качается, и маленькая перламутровая пуговичка на белой блузке тоже качается, вот-вот выскользнет из петли.
Ощущения обостряются, если прислушаться, можно даже услышать, как соски Белки трутся о бюстгальтер.
- Как ты вообще собираешься жить с пидарасом? – спрашиваю я.
Мой голос ровный, мой голос неестественно ровный.
Я возбужден настолько, что мне становится больно.
- Я думаю, он будет моим лучшим другом, - смеется Белка и небрежно машет рукой.
Я говорю себе – «Тупая фригидная стерва».
Я представляю себе, что ее ноги широко раздвинуты и согнуты в коленях.
Я думаю о том, как из ее влагалища течет смазка вперемешку с моей спермой.
Официант приносит нам немного влаги в стекле и фарфоре.
Белке – кофе и воду, мне – апельсиновый сок.
Белка вытряхивает из сумки пластиковые конвалюты с таблетками и начинает ловко выщелкивать из них разноцветное драже.
Витамины, антидепрессанты, психостимуляторы, противозачаточные.
- Даосские пилюли бессмертия, - подмигивает мне Белка.
- Завтрак экстрасенса, - улыбаюсь я.
- Ты хотел бы жить вечно, Мартин? – подмигивает мне Белка.
- Смотря с кем, - улыбаюсь я.
За соседним столиком сидят молодые мамочки и оживленно беседуют.
Дети носятся по открытому кафе, задевая стулья и радостно визжа.
Если приглядеться, утро мамочек начинается с алкоголесодержащих коктейлей.
Утро Белки начинается с релаксирующей музыки и запаха цветочных благовоний.
Вечером мы танцуем под Коэна, опрокидывая бокалы с вином, стоящие на ковре, на груду сброшенной одежды.
- Он обнял меня, - говорит Белка. – Вытащил спицы из узла, сначала одну, потом другую, медленно и отстраненно, и уткнулся лицом в мои волосы. Потом мы долго молчали.
- Сногсшибательно, - говорю я.
Нет, не так.
Я говорю –
- То, что его дрючат в задницу другие мужики – это что, делает его совершенным?
Темные волосы Белки зачесаны назад и собраны в тяжелый узел спицами.
- Это что, делает его для тебя привлекательным? – говорю я.
- А ты попробуй, - насмешливо кривит губы Белка.
Ядовитая дрянь, даосские пилюли бессмертия нового времени исчезают у нее во рту.
Влажно и сладко, растворяясь и стирая яркую оболочку, скользят по ее горлу вниз.
Я молчу, глядя, как она молча глядит на меня.
- Я правда люблю его, Мартин, - устало говорит Белка.
- Правда? – спрашиваю я.
- Правда, - кивает она. – Сегодня мне снилось, что он раздевает меня. Снимает с меня фату и свадебное платье, это ощущение, белый атлас скользит по коже и крючки расстегиваются один за другим…
Белкино свадебное платье расстегивается на спине, и на нем действительно старомодные крючки вместо молнии. А под платьем – кружевное белье и тонкие чулки.
Мы никогда не доходим до чулок, длинные гладкие белкины ноги, затянутые в белоснежное кружево, лежат у меня на плечах, а сама Белка сидит на подоконнике, крепко в него вцепившись, и я зажимаю ей рот рукой, я двигаюсь все быстрее и быстрее.
Я двигаюсь все быстрее и быстрее.
Белка выгибается и бьется головой об оконную раму.
- Может, тебе просто хочется замуж? – спрашиваю я. – Мама говорит, что у тебя тот самый возраст, когда хочется замуж.
- Не-а, - отвечает Белка. – Сам знаешь, все, что говорит мама, нужно делить на пять.
- У тебя крыша поехала от твоих таблеток, - предполагаю я.
- Горячо, Мартин, горячо, - отвечает Белка.
- Все это время ты просто имитировала оргазм, - предполагаю я.
- Обжигающе горячо, - отвечает Белка.
- Зачем? – спрашиваю я.
- Я тебе соврала, - медленно говорит Белка, глядя за мое плечо. – Только что.
- Зачем? – спрашиваю я.
- Привет! – кричит Белка и машет рукой, глядя за мое плечо. – А мы за кольцами с Мартином собрались!
Я оборачиваюсь, мне кажется, что я – ржавый, морально устаревший Терминатор, моя шея поворачивается со скрипом.
Я оборачиваюсь, мне кажется, что я – ненависть.
Мне нечем дышать в этом море разлитой желчи.
- Мне сегодня снилось, что идет дождь, - говорит не мне Белка.
Этот-Урод присаживается за наш столик.
- Погода портится, - говорю я Белке. – Допивай быстрее кофе, и пойдем.
- Заказать тебе кофе? Мне звонила Ирма, она ждет нас сегодня в гости, - говорит не мне Белка.
Этот-Урод отрицательно качает головой.
Он смотрит на меня.
У него светлые волосы и прозрачные глаза, в них отражается стакан с апельсиновым соком.
- Знаешь, Белка, я хотел тебе сказать… - говорит он.
Белка закуривает.
Белка курит сигареты с ментолом.
Белка подкуривает только от спичек.
Когда мы прятались от родителей, когда мы учились в старших классах и начинали курить, под рукой у нас были только спички и дешевые сигареты, которые курил наш дедушка.
Но я уже давно не курю, а моя сестра… возможно, она считает, что это стильно?
Кубики льда в моем стакане трескаются и растворяются в оранжевом нектаре.
«Я люблю тебя, я так тебя люблю», - отстраненно думаю я, глядя на тревожные морщинки, ложащиеся на спокойное лицо Белки.
- На самом деле я люблю другого человека, - говорит Этот-Урод.
- Я знаю, - отвечает Белка.
Ветер швыряет табачный дым в мое лицо, и я откидываюсь на спинку пластикового кресла.
- В этой истории нет морали. Она глубоко аморальна, - говорит Белка. – Пьем кофе – и за кольцами?
Она допивает кофе, а я достаю жевательную резинку, глядя, как она убирает сигареты и спички в сумку.
У нее вкус переспелой вишни и ментола.
-
-
25.09.2010 в 20:34